В Липецке состоится закрытый показ скандального спектакля

Корреспонденты LRnews.ru побеседовали с артистами Липецкого государственного академического театра драмы им. Л.Н. Толстого, играющих роли в постановке "Барабанта-Алимонда".

-Существует два варианта спектакля: для широкой публики и закрытый показ. На кого ориентирован закрытый показ и почему он является таковым?

Сергей Денисов: Это первая проба закрытого показа. Мы решили восстановить изначальную версию "Барабанты..." - ту, в которой присутствует ненормативная лексика. При премьерном показе нецензурированной версии зрительское мнение разделилось: часть публики приняла "на ура", другая - наоборот.
Было принято решение сделать более спокойную версию, без нецензурщины. Для липецкого зрителя язык спектакля - шок. В тоже время для московских театралов это - позавчерашний день. А для мировой сцены опыт двух вариантов спектаклей - давно освоенный прием. Можно сказать, что мы вернулись к опыту прошлого, по-своему одели кеды. А мы впервые "одели кеды", и многим это показалось неудобным. А тут еще и ненормативная лексика. Хорошо, мы от нее избавились. Но "кеды-то удобнее не стали". На спектакль перестала идти публика, и его постановка, цензурированная, сошла на "нет". Сам по себе спектакль необычен по восприятию, к нему надо быть готовым. Люди, готовые приходить в театр и наблюдать за переживаниями героев и перипетиями любовных линий, в этой постановке этого не увидят. "Барабанта-Алимонде" надо воспринимать как музыку. Здесь немаловажна работа не только на сцене, но и внутри зрителя. Случайный человек не придет на этот спектакль.

Алевтина Коваленко: В первую очередь, он ориентирован на тех, кто готов посмотреть вариант спектакля без цензуры. На тех, кто не случайно пришел на абы-какой спектакль, а сознательно принял для себя этот вариант постановки пьесы.

- А так ли необходима брань в постановке?

Сергей Денисов: В связи с тем, что показ будет закрытый, соответственно, зритель будет подготовленный. Мы восстановили первоначальный вариант с его "ёмкой" лексикой. Причем мы сегодня репетировали эту версию. Мы понимаем, что это не ради эпатажа. Это несет большую смысловую нагрузку.

- Чем этот спектакль разительно выделяется из всего остального репертуара театра? Ведь дело-то не только в применении всей палитры великого и могучего русского языка. Не так ли?

Сергей Денисов: Во-первых, это была работа с приглашенным режиссером. Мы сотрудничали с рязанским мастером. Это нормальная практика. Нам тоже было, по началу, тяжело воспринимать этот язык. Здесь главное, как мы рассказываем то, о чем мы хотим рассказать.
Отвечая на ваш вопрос, представьте, что я танцую чечетку или стриптиз. Я излагаю информацию, одну и ту же, что словами, что жестами. Форма разная, соответственно, восприятие тоже.

Алевтина Коваленко: Спектакль отличается формой его постановки. Идейное наполнение может быть подобным в любом другом спектакле. Все мы играем о нашей жизни. Способ изложения проблемы нам в новинку, но это не дает нам права отрицать то, то что имеет месть быть.

- О чем же вы рассказываете зрителю?

Сергей Денисов: Несомненно каждый зритель найдет в спектакле что-то свое. Это попытка раскрыть одну из основных тем чеховского творчества - тотальное непонимание между людьми, пошлость, в которой мы живем, пошлость, в которой погряз этот маленький человек, которым, собственно, и является каждый из нас.
Спектакль основан на трех чеховских хрестоматийных рассказах - "Злоумышленник", "Радость" и "Жалобная книга".
Когда мы начали работать, погружаться в текст, Чехов и его рассказы для меня открылись по-новому. Раньше, я принимал, что Чехов - гений, сегодня - я это понимаю и соглашаюсь с этим.

Алевтина Коваленко: Мы играем о том, что вокруг нас абсурд. Да и внутри нас тоже. Например, в сценах по "Жалобной книге" рассказывается о том, каким нелепым образом мы пытаемся оставить память о себе: сказать-то, по сути, нечего, а ощущение, что ты оставил след в истории, присутствует. Что это на самом деле - глупость или последний крик отчаянья - каждый зритель решит для себя сам.

- Казалось бы, современный театр и хореография несколько далеки друг от друга: не надо танцевать вальс и разучивать фокстрот. При подготовке к спектаклю вы работали с липецким хореографом Игорем Сурмием. Чем и как его участие помогло выразить идею постановки?

Алевтина Коваленко: Он помог нам тем, что в нетрадиционный спектакль привнес нетрадиционную пластику. Ни балетом мы занимались, конечно, а модерном. Как нам показалось, он не ставил танца, как такового, он шел от нас. Игорь видел нас, с нашими способностями, и пытался, как скульптор, отсечь лишнее. Как такового танца там и нет, это естественная пластика.

Сергей Денисов: У меня было такое ощущение, что я сам придумал эти движения. Настолько это был органичный процесс сотворчества, сотрудничества. Пластика в данном спектакле - это часть языка, иллюстрация чего-то, один из способов донести суть мысли. Работать было действительно легко: сложилось впечатление, что это мы сочиняем эти танцы. Все получилось естественно: будто мы - это река, а Игорь Сурмий просто направлял течение по нужному руслу.

- "Барабанта-Алимонда" основана на рассказах Чехова. Чехов всегда по-новому раскрывает человека, и человек всегда себя по-новому после Чехова раскрывает. Что в себе вы открыли после того, как осознали что вы играете, и играете ли вы?

Алевтина Коваленко: Сам репетиционный процесс был очень тяжелый, это связано с внутренней перестройкой, с открытием в себе тех граней, которые необходимы для этого спектакля и для данного понимания Чехова. Я стала вдруг в себе открывать то, что я, наверное, слишком спокойно отношусь к тому, что происходит вокруг. Я живу и живу, от меня ничего не зависит, я не могу повлиять на весь тот бред, что нас окружает. Здесь приходилось в себе открывать новый путь к тому, как можно жить, и в самой себе наращивать то ощущение, чтобы возможно острее реагировать на происходящее.

Сергей Денисов: Я абсолютно согласен с Алевтиной. Спектакль длится менее часа: за это время огромная информативная и эмоциональная сконцентрированность проходит сквозь нас и зрителя. Я несказанно рад тому, что увидел рассказы Чехова, знакомые со школьной скамьи, в новом свете - с их глубоким и трагичный смыслом. После работы над этой постановкой в нас открылись какие-то новые грани профессии, расширился способ существования на площадке и общения со зрителем. Поэтому так дорог этот спектакль.

- "Барабанта-Алимонда" без цензуры - эксперимент для липецкого театра-мастодонта. Какие еще спектакли подобного плана возможно представить на суд липчанам?

Сергей Денисов: Зритель не готов, изначально, к чему-то определенному. Публика готова получать удовольствие, переживания, впечатление от наших постановок. Наш зрительный зал всегда полон. Спектакли имеют отклик у определенного контингента публики. Мне кажется, что если взять и честно, искренно, а самое главное, внятно рассказать историю, отражающую жизнь, то зритель адекватно воспримет любую интерпретацию любого произведения. Мне кажется, все имеет право на существование. Восприятие зависит от того, насколько правдиво мы покажем ситуацию и насколько зритель будет внутренне готов.

Заметим, что спектакль "Барабанта-Алимонда" будет представлен зрителю не только 18 января, но и 26 января. Это связано стем, что желающих посетить "камерный" показ оказалось неизмеримо больше чем, мест в зрительном зале.